Ровно в 4 часа

Фраза, которую я вынес в заголовок статьи, взята из песни военных лет, написанной на стихи Бориса Ковынева, но сама эта временная отметка впервые прозвучала в выступлении Заместителя председателя Совнаркома СССР товарища В.М. Молотова по радио днем 22 июня 1941 года. Оригинал речи опубликован, например, на сайте Президентской библиотеки им. Б.Н. Ельцина ([3.23]), а интересующая нас часть звучала следующим образом.

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбёжке со своих самолётов наши города — Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие, причём убито и ранено более двухсот человек. Налёты вражеских самолётов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской и финляндской территории.

Забегая вперед, процитирую еще один исторический документ – Директиву №2 ([3.24]), которая была отправлена из Наркомата Обороны в войска в 7 часов 15 минут утра 22 июня.

22 июня 1941 года в 4 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налет на наши аэродромы вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке.

Собственно, все советские учебники истории повторяли эту фразу и время начала войны под сомнение не ставили. Но вот что говорит российский учебник 2016 года ([1.4], с. 154).

Война началась внезапно для расположенных вдоль границ советских воинских частей. 22 июня в 3 ч 15 мин, перед рассветом, гитлеровские войска вторглись на территорию СССР.

Время нападения немного "поехало". Молотов в радиообращении говорил про 4 часа утра, а учебник пишет про 3 часа 15 минут. Разница для четырехлетней войны не слишком существенная, но когда есть нестыковки, надо в них разобраться, ведь верным может быть только одно из двух утверждений, так ведь?

Оказывается, что до сих пор среди историков и военных нет единого мнения не только о времени начала войны, но и о том, какая цель (какие цели) была атакована первой. Сюрприз! Да и вообще, что считать началом войны? Германские войска массово вторглись на территорию СССР – это факт. Это можно считать актом войны? Конечно. Но перед этим, как известно, противник провел артиллерийскую и авиационную подготовку. Проще говоря, наземные войска противника еще находились на своих исходных рубежах, а вот самолеты и артиллерия уже начали обстрел и бомбежку советской территории. А это можно считать актом войны? Без сомнения.

Но граница между СССР и Германией (а еще были союзники Германии – Финляндия и Румыния) тянулась от Карелии до Черного моря – тысячи километров. Где, на каком участке в первый раз был произведен залп из пушки, где в первый раз вражеский бомбардировщик пересек линию государственной границы?

Молотов вспомнил в своей речи Житомир, Севастополь, Киев и Каунас и назвал время – 4 часа утра. Взглянем, пожалуй, на карту. Севастополь и Каунас довольно близко от границы, а вот Житомир и, тем более, Киев – далеко. По свидетельствам очевидцев Киев был атакован в 9-10 часов утра, на начало войны никак не тянет. С Житомиром та же история. Молотов выступал по радио днем, к этому моменту Киев уже действительно был атакован, но самой первой целью он не был.

Указание на 4 часа утра есть в политдонесении 42-й стрелковой дивизии от 22 июня 1941 года. Эта дивизия обороняла Брестскую крепость. Выглядит вполне правдоподобно – документ реальный, Брестская крепость находится на самой границе и подверглась атаке одной из первых. Не исключено, что Молотов уже имел это донесение к середине дня и взял 4 часа утра за точку отсчета. Правда, про Брест он в выступлении не упоминал, но зато он говорил про "некоторые другие" населенные пункты.

Ну что ж, по крайней мере, достоверный источник, сообщающий об артобстреле с немецкой стороны в 4 часа, у нас есть. Было ли что-то до этого? Наверное, да, иначе почему в российском учебнике время начала войны сдвинуто на 3 часа 15 минут.

Вот здесь и начинается самое интересное. Есть подтвержденные сведения, что первым удар вражеских войск принял не Брест, а Севастополь.

В советские времена главным "историческим" трудом о Великой Отечественной войне была книга маршала Г.К. Жукова "Воспоминания и размышления". Первое издание вышло в 1969 году, последнее (на данный момент) пятнадцатое – в 2013. В общем-то уже давно не секрет, что мемуары Жукова исторически достоверными не являются. После того как уже в современной России были рассекречены некоторые документы, выяснилось, что воспоминания Жукова им противоречат. Собственно, ровно поэтому книгу постоянно приходится переиздавать.

Так что к воспоминаниям следует относиться очень осторожно. Помнишь фразу из учебника истории, которую я уже цитировал ранее: "…изучая историю, необходимо отличать мнения учёных от фактов"? Тем более, что воспоминаний на тему 22 июня 1941 года не просто много, а очень и очень много. Есть они и у Жукова, но мы пока возьмем другой источник.

В Москве рассвет наступил несколько раньше. В 3 часа было уже все видно. Я прилег на диван, пытаясь представить себе, что происходит на флотах. Глуховатый звонок телефона поднял меня на ноги.
Докладывает командующий Черноморским флотом. По необычайно взволнованному голосу вице-адмирала Ф.С. Октябрьского уже понимаю – случилось что-то из ряда вон выходящее.
На Севастополь совершен воздушный налет. Зенитная артиллерия отражает нападение самолетов. Несколько бомб упало на город
Смотрю на часы. 3 часа 15 минут. Вот когда началось… У меня уже нет сомнений – война!

Это отрывок из воспоминаний адмирала Николая Герасимовича Кузнецова, который на 22 июня 1941 был Главнокомандующим Флотом ([2.14]).

Отсюда, по всей видимости, и появилась в учебнике истории новая временная отсечка. Вместо привычных молотовских четырех утра, Кузнецов сообщает о трех часах пятнадцати минутах. Но и это всего лишь время, когда он сам получил доклад из Севастополя от командующего Черноморским флотом. Кузнецов находился в Москве, и, надо думать, с момента атаки все же прошло несколько минут, прежде чем он об этом узнал. В тех же мемуарах сказано, что приближение вражеских самолетов к Севастополю было обнаружено около трех часов утра. Похоже на правду.

А можно ли эту правду подтвердить документально? Наверняка. Есть еще один источник, в котором приведена та же хронология ([3.25], с. 7). Во времена СССР экземпляры этой книги хранились в секретных библиотеках, сейчас ее вполне можно найти на сайте Президентской Библиотеки им. Б.Н. Ельцина:

В 3 ч. 07 м. Константиновский пост СНиС ГБ донес оперативному дежурному штаба ЧФ, что он слышит шум моторов самолетов в воздухе.
С 3 ч. 15 м. до 3 ч. 50 м. к оперативному дежурному штаба ЧФ поступило несколько донесений с постов СНиС, что с самолетов сбрасываются парашютисты, причем за парашютистов принимались сбрасываемые на парашютах мины.

Были ли зафиксированы какие-то боевые действия до трех часов утра? Вот об этом информации нет. Даже Жуков вспоминает только о времени 3 часа 07 минут, да и то в контексте все того же Севастополя.

В 3 часа 07 минут мне позвонил по ВЧ командующий Черноморским флотом адмирал Ф.С. Октябрьский и сообщил: «Система ВНОС флота докладывает о подходе со стороны моря большого количества неизвестных самолетов; флот находится в полной боевой готовности. Прошу указаний».

Я специально привел здесь эту цитату из мемуаров Жукова, чтобы раз и навсегда закрыть вопрос об их правдивости.

Филипп Сергеевич Октябрьский не мог звонить Жукову по простой причине. Жуков в тот момент был генералом армии и занимал должность начальника Генерального штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии, а Октябрьский был вице-адмиралом, который служил на Черноморском флоте в должности командующего флотом. Это может быть и кажется странным, но флот был отдельной структурой и начальнику Генштаба РККА он не подчинялся даже близко. Он подчинялся Наркому ВМФ адмиралу Кузнецову, а Кузнецов, будучи Народным комиссаром, подчинялся Совету Народных Комиссаров, главой которого с 6 мая 1941 года был Сталин.

Жуков же подчинялся Наркому обороны Семену Константиновичу Тимошенко, который, естественно, тоже подчинялся главе Совета Народных Комиссаров Сталину. С точки зрения подчиненности на тот момент Октябрьский и Жуков – равновеликие фигуры, а с точки зрения выполняемых задач – совершенно независимые. Поэтому Октябрьский ну никак не мог звонить Жукову – у них в тот момент не было общих тем для разговора по ВЧ, а уж, тем более, Октябрьский не мог просить указаний у Жукова. У Октябрьского был свой начальник – вот у него и следовало просить указаний.

А ведь речь идет не просто о важном разговоре, а о сведениях государственной важности, особо секретных. Октябрьский немедленно бы поплатился головой за такие выходки, и он это, безусловно, понимал. Да, думается мне, ему и в голову не приходило звонить какому-то Жукову. С чего ради ему болтать по ВЧ неизвестно с кем, когда враг бомбит Севастополь, и каждая минута на счету?

На самом деле Октябрьский в то утро звонил своему непосредственному начальнику – адмиралу Кузнецову, о чем Кузнецов в своих воспоминаниях упомянул. См. выше – пару фраз из их разговора я уже приводил. Так что верить Жукову, безусловно, нельзя – он просто приписал себе факт разговора, которого никогда не было. Посему, обращаться к “Воспоминаниям и размышлениям” я в дальнейшем буду очень осторожно и обязательно с поправкой на то, что Жуков мог соврать.

Ну а в том, что касается времени начала войны, следует признать, что активные боевые действия в Великой Отечественной войне начались в 3 часа утра 22 июня 1941 года с атаки румынских ВВС на Севастополь.